АНАЛИТИКА
Валерий Карбалевич

Плюс полная и безоговорочная капитуляция. Чего хочет добиться Лукашенко, делая предложение “беглым”.

Кратко:

• Политическая кампания по возвращению "беглых" не определена какими-то юридическими рамками.

• Все гарантии комиссии гражданам, которые захотят вернуться, могут быть перечеркнуты генеральным прокурором.

• Политические репрессии и эмиграция затронули довольно широкий пласт общества, что вызывает определенный резонанс, производит плохое впечатление в среде обывателей и госаппарата.

• Начатая кампания - это скорее имитация решения проблемы, чем настоящее решение.

• Главная причина, ради которой Лукашенко согласился пойти на эту кампанию, заключается в желании увидеть морально сломанных, добровольно распятых противников.

Таким образом, в Беларуси стартовала политическая кампания по возвращению «беглых». Точнее, даже политико-пропагандистская. Она не обозначена какими-то юридическими рамками. Обратите внимание: нет никакого правового документа, вроде указа Лукашенко, где были бы перечислены статьи Уголовного кодекса, которые бы не распространялись на тех, кто согласится принять условия, предложенные властями. Проект указа якобы еще только разрабатывается. В отношении этих людей не объявлена амнистия. Нет даже состава соответствующей межведомственной комиссии. Пока только назначен ее председатель - генеральный прокурор Андрей Швед.

По словам Шведа, каждая кандидатура “беглого” будет обсуждаться отдельно, причем абсолютно субъективно. Ведь никаких правил и правовых рамок нет. Еще очень важное обстоятельство: даже если человек получит от этой комиссии ответ, что к нему нет никаких претензий, он может спокойно возвращаться, но после приезда его все равно могут привлечь к ответственности - в соответствии с единоличным решением председателя комиссии! То есть все гарантии комиссии могут быть перечеркнуты генеральным прокурором. Таким образом, власти не готовы на милость и прощение даже на уровне обетов. И этого не скрывают.

Лукашенко во время совещания 24 января, на котором обсуждался этот вопрос, сказал: “Вы, наверное, заметили в СМИ, когда я заявил о том, что мы готовы разговаривать с теми, кто осознал свою вину и готов жить на родине, вы видели, как захлебнулись все эти телеграм-каналы, чаты и другие: "Ах, здесь хватают силовики тех, что попытались приехать, сажают, чуть ли не убивают! Абсолютная чушь. Никто никого не хватает".

Между тем независимые медиа (те самые “телеграм-каналы, чаты”) много сообщали о многочисленных случаях арестов тех, кто вернулся. На днях глава Государственной пограничной службы Беларуси Анатолий Лаппо заявил, что при въезде в Беларусь в прошлом году за “экстремизм” задержали свыше 50 человек. Так кто говорит чушь?

Но главный вопрос заключается в том, зачем все это понадобилось Лукашенко. Казалось бы, уезжают его противники — то и хорошо. Пусть остаются только “ябатьки".

Частичное объяснение потребности в этой кампании дает сам Лукашенко: "в отдельной части нашего общества появился запрос на данную тему... Нам не нужно создавать дополнительные какие-то точки напряжения в нашем обществе”.

Политические репрессии и эмиграция затронули довольно широкий слой общества. Согласно социологическим онлайн-опросам немецкого Центра восточноевропейских и международных исследований, проведенным в ныне уже далеком декабре 2020 года, насилием силовиков были затронуты, сами или через семью или знакомых, до 20% граждан. За прошедшие два года масштаб насилия сильно увеличился. К нему добавилась массовая эмиграция. От террора властей пострадали даже дети высоких лукашенковских чиновников, о чем регулярно сообщают медиа. Это вызывает определенный резонанс, производит плохое впечатление в среде обывателей и госаппарата, что заметило и политическое руководство. К тому же политический террор отрицательно влияет на экономику, социальную сферу (ИТ-сектор, медицина, культура, спорт и др.) Что начинают замечать люди, например, из-за нехватки врачей.

И Лукашенко якобы среагировал на этот запрос.

Но те условия, которые выставлены для возвращения “беглых”, делают практически невозможным этот процесс в более-менее массовом порядке. Поэтому начатая кампания - это скорее имитация решения проблемы, чем настоящее решение.

Но, кажется, главная причина, ради которой Лукашенко согласился пойти на эту кампанию, лежит в другом русле. Если послушать, что говорил Лукашенко на совещании 24 января, то это фактически предложение политическим оппонентам подписать акт о безоговорочной капитуляции. Простить он готов тем, "кто оступился, осознал это", кто готов превратиться в ““ябатек” еще больших, чем те, кто сегодня нас окружает”, “кто встал на путь исправления и хочет искупить свою вину”. “Те, кто осознал, кто раскаялся, сделал публичное заявление. Это обязательно. А затем вместе с людьми, общественностью — журналистами, блогерами, кто был на передовой, - мы будем решать, что с ними сделать”, - говорит Лукашенко.

Ему нужно ощущение победы, которое никак не приходит, несмотря на то, что, казалось бы, протест полностью подавлен. Нет картины сломанного врага. Ему нужен белый флаг, поднятый на той стороне баррикад. А его нет. Покаянные видео из тюрьмы уже мало трогают душу. Ведь все это под давлением тюремщиков. А ему хочется увидеть, что люди делают это добровольно, ради того чтобы вернуться. Увидеть морально сломанных, добровольно распятых бывших оппонентов, которые слезно просят милости-вот тогда, может, и появится ощущение победы. Для этого - и “сталинские” приговоры, и законы о заочных судах, лишении гражданства, конфискации имущества. А уж проявлять милость или нет — вопрос вторичный.